Интеллигенция в России по своему генезису формировалась как западная субкультура. Петровская вестернизация элиты (раскол с народом) и екатерининское освобождение ее от государственной службы (раскол с государством) стали истоками положения, определяемого П.Б. Струве как интеллигентское «отщепенство». Под данным термином понималась оторванность интеллигенции, как от народа, так и от государства. Таким образом, парадигма духовной чужеродности была заложена самим характером происхождения интеллигенции.

Еще А.С. Пушкин в строфах незавершенного стихотворения сумел сфокусировать менталитет русского интеллигента:

«Ты просвещением свой разум осветил,
Ты правды чистый свет увидел,
И нежно чуждые народы полюбил,
И мудро свой возненавидел».

Ф.М. Достоевский описал тот же стиль мышления посредством феномена смердяковщины. Цель интеллигенции он видел в том, чтобы заставить русского забыть о своей истории, а всего того, что было прежде стыдиться всю жизнь.

На протяжении 19-20 вв. интеллигенция выражала сочувствие национальным врагам России. Релятивизм в установлении кто есть подлинный враг, представляется одним из характерных интеллигентских приемов. Если страна ведет с кем-либо войну, то противостоящая ей сила и есть враг, и сочувствие ему является ни чем иным как предательством. В 19 в. в интеллигентской среде большой симпатией пользовались «свободолюбивые поляки». Их шляхетские, националистические выступления, преследующие цель возрождения Речи Посполитой, преподносились в качестве либерального и демократического движения. В Крымскую войну вся общественность аплодировала военным успехам антирусской коалиции. Н.Г. Чернышевский был весьма недоволен Парижским миром, полагая, что унижение России и гекатомбы жертв недостаточны. Таким же образом интеллигенцией приветствовались победы неприятеля в русско-японскую кампанию. Мало что изменилось в этом отношении у современной генерации российской интеллигенции. В 1989-91 гг. ее культовыми героями борьбы за свободу с советско-российским шовинизмом являлись литовцы. Затем в качестве этаких современных Робин Гудов преподносились чеченские бандиты.

По сложным историческим причинам Россия оказалась больна духом: годами накопилось глухое недовольство правительством, и при первых же неудачах в Маньчжурии целый слой русского населения стал желать нашего поражения.
   По близорукости люди считали, что эта война - затея правительства и что если японцы победят - не беда, они - де разобьют... правительство, а не Россию. И вот, вместо того, чтобы объяснять народу смысл этой войны, вместо того, чтобы призывать его к терпению и мужеству, наши газеты стали безмерно и часто лживо поносить правительство и армию, стали, как плакательщицы, причитать об ужасах боя и кричать: "долой войну". А из Маньчжурии шли печальные вести о неудаче за неудачей. И сдал больной народный дух, - заволновались запасные, пошли забастовки и бунты