Старик и море (антиХэм)

Старику снилось море. Тугой и упругий ветер в лицо, белые барашки волн сливались с горизонтом. Большое и сильное, оно что-то говорило ему своим никогда не умолкающим шепотом и, кажется, дышало с ним в унисон. Сердце бьется ровно, из головы ушла боль, из груди горечь. Страх, холодный и липкий, ослабил свои объятья. Старику стало легко и свободно, он выпрямил спину, поднял руки и полетел. Вот он уже далеко за горизонтом, прибрежные волны сменила зыбь, море налилось насыщенным серым, стальным цветом. Старик любил его именно таким, неприветливым, а значит, настоящим. Таким же было море, когда они познакомились. Старик не был стариком, он мерялся с ним силой, но море любило его и прощало. Когда-то давно, во время Большой Войны, будущий старик даже лечил море, как хирург, освобождая его от мин.
И теперь море грубовато обнимало его за плечи жесткой заскорузлой ладонью старого сурового друга, а не улыбалось блестящей улыбкой синеокой загорелой красавицы, ласковой, пока не сменился ветер. Они смотрели друг другу в лицо. Кто смотрел морю в лицо, знает, что сырой ветер и брызги заставляют слезиться глаза.
Старик сел на краешке кровати, рукавом пижамы вытер слёзы, пока никто не увидел этой маленькой, но заметной слабости. Ещё час до подъёма. Старики просыпаются рано, часов в пять. Значит, совсем не время. И муза в это время спит. Она давно спит с другим, заглядывает всё реже. Нашла помоложе. Ей можно.
А море продолжает смотреть в глаза. И Борнхольм вот он, и Готланд. И масляные пятна погибших лодок, неизвестно чьих, и обломки кораблей, и шлюпки расстрелянные вместе со всем содержимым, и мины повсюду. И сын, и жена, и друзья и несбывшееся, всё там, в море. Обломками. Плавает, вот-вот утонет. И старик летит над всем этим и руки подать не может. Бо, не руки у него, но крылья.
Наутро, сидящий на табуретке заплаканный старик, будет лепетать что-то виновато. Никто же не поверит, что на море был шторм.

Отредактировано JackRabbit (2009-12-30 21:38:37)